19 березень 2024, Вівторок, 04:17

Сергей Нижинский: Людям надо предоставить право избирать руководителей местных прокуратур

22 Серпня 2019г.
650x433

Татьяна Бодня, Цензор.НЕТ

В интервью "Цензор.НЕТ" член Украинской ассоциации прокуроров рассказал, почему нам стоит перенять опыт США и ввести выборы прокуроров, как заставить коррупционеров компенсировать причиненный государству ущерб и почему важно развивать институт изобличителей.

Член Української асоціації прокурорів Сергій Ніжинський: Людям треба надати право обирати керівників місцевих прокуратур 01

- Сергей, когда вас назвали в числе возможных кандидатов на пост генпрокурора, удивились? Вы много лет проработали в органах прокуратуры, так что новым лицом вас точно считать нельзя.

- Думаю, меня называют скорее как компромиссную фигуру. Что касается новых лиц, это понятие сейчас очень размытое. Тот же Артем Сытник был далеко не новым лицом в правоохранительной системе, когда возглавил НАБУ. Он работал в прокуратуре сначала Кировоградской области, потом Киевской. Или Роман Труба – нынешний глава ГБР. Он тоже работал в органах прокуратуры на разных должностях.

Я – член Исполкома Украинской ассоциации прокуроров с 2014 года и член Международной ассоциации прокуроров. Эта организация позволяет, в хорошем понимании этого слова, диктовать политику в прокуратуре, не стесняясь, говорить о ее проблемах. Мы тесно общаемся с Квалификационно-дисциплинарной комиссией прокуроров, Академией прокуратуры.

Сарафанному радио я не доверяю и прекрасно понимаю, что наиболее реальный кандидат на эту должность – Руслан Рябошапка. Но в любом случае, кто бы ни был, это уже будет другой формат прокурора. Даже если это будут люди, которые работали в системе раньше, за эти 5 лет жизнь многих изменила, и сейчас быть просто прокурором со знанием уголовного права и Конституции – этого мало. Это должен быть очень сильный аналитик, стратег. Человек, которого воспринимают в обществе.

Нам нужно прийти к тому, чтобы генпрокурора избирали, как это делают в США. Там это всегда личность, потому что люди другого не поддержат.

- Так, может, не только генерального избирать, но и областных прокуроров?

- Безусловно, ведь в стране идет процесс децентрализации. Людям надо предоставить право избирать руководителей местных прокуратур. Сейчас у нас есть уникальная возможность изменить систему так, чтобы туда действительно пришли сильные кадры, которые будут работать на громады. К власти пришла команда, которая не боится экспериментов, почему бы не сделать то, о чем говорят много лет, но так никто на этот шаг и не решился? Посмотрите на США, это отлично работает. Да, у нас разные страны и системы госапарата другие, но почему нет.

Это должен быть авторитет, которому граждане могут доверить безопасность своей области, своего города. Потому что, по сути, ты можешь очень красиво говорить, ссылаясь на нормативную документацию, но если тебя как личность не воспринимают, не важно, что ты курируешь – район, город или область, можно заканчивать работу.

Конечно, чтобы достигнуть такого уровня раскрываемости, как в США, нужно иметь очень хорошее следствие в полиции. Нужно понимать, что 90% раскрываемости там – это 90% доказательности вины преступника.

И когда прокурор приходит в суд, развалить такое дело адвокату просто нереально, потому что вся доказательная база налицо.

Что у нас происходит. Если прокурор неопытный, может поддаться на уговоры следователя и подписать подозрение. А потом оказывается, что у полиции нет материалов, которые они обещали донести. У нас же как каменный век – то доказательства пропадают, то страницы из дела вырываются. От того, что иногда доходит в суды, сами судьи в шоке. От этого всего нужно избавляться. Как и от торгов на ходу. Нельзя допускать, чтобы руководитель говорил подчиненным: сюда идешь, а сюда – нет. Есть такой хороший принцип – беспристрастность. Только опираясь на него, нужно работать.

- Допустим, разрешат выборы прокуроров. Кандидатами должны быть только люди с юридическим образованием?

- Естественно, не экономист и не журналист. Это должен быть человек, личность с юридическим образованием и опытом в системе прокуратур, который есть уникальным и очень тяжелым.

- Юрию Луценко так и не простили отсутствие юридического образования.

- Я считаю Луценко умным человеком и профессионалом, который выучил юриспруденцию. Но он все равно будет ассоциироваться – не только для прокуроров, а для всех – как человек, под которого гарант Конституции изменил закон о прокуратуре. После этого он никогда уже не будет восприниматься как авторитет, даже если будет говорить хорошие, правильные вещи.

Кто бы ни пришел на эту должность, он должен быть готов нести ответственность. Знаете, почему люди одобряют публичные демонстративные увольнения, на которых настаивает президент? Потому что они дают моральную разгрузку населению. Люди, которые работают на государство, должны понимать, что они не всесильны, за все, что ты делаешь, с тебя спросят. Прокуроры не чувствут этого, к сожалению. Они идут напрямую, у них туннельное мышление. Т.е., когда ты свои доводы базируешь только на Уголовном кодексе и на телефонном праве.

Прокуратура больше не закрытая структура, как было раньше. Но все-таки нужно научиться коммуницировать. Это тоже важный элемент в реформе.

Если у тебя язык подвешен, как у Луценко, ты можешь общаться без пресс-атташе. Но лучше довериться профессионалам. И главное – следует понимать определенные риски. Вспомните ситуацию, когда к журналистам вышел Грицак и сказал: а теперь Аркадий Бабченко – в студию! Ну, вы ж понимаете, что после этого те, кто не юристы, а, например, маркетологи, общественные организации и международные - они просто смеялись от подачи информации. Уже неважно, насколько серьезной была спецоперация. Ты, как в "Поле чудес", огласил эту информацию, это выглядело очень смешно.

Поэтому за этим надо следить. Сейчас социум более развит с точки зрения восприятия.

- А что вы подразумеваете под словом коммуницировать?

- Если есть журналистские запросы, нужно отвечать. Но извините меня, тратить по 2-4 часа в день генеральному прокурору, рассказывая о жизни, странно. Твоя задача – действовать, а не болтать.

- Вы за то, чтобы говорить сухо и скупо, ссылаясь на тайну следствия?

- Я за то, чтобы говорить в рамках закона. А то говорят, к примеру, комментируя убийство Шеремета: мы на камере увидели двух людей в черном капюшоне, и скорее всего, они завтра улетят в Австрию. Кому предназначена такая информация? Знаете, что хотят улететь, задерживайте.

- Вы несколько раз приходили и уходили из органов прокуратуры. Почему?

- Я работал с 2007 года главным специалистом Международного правового управления Генпрокуратуры. Но когда пришел Пшонка, образовалась каста "своих". Это были ребята из Донецка, его окружение. Вскоре стало понятно, что работать нормально дальше невозможно. Не только в смысле продвижения в карьере. Атмосфера в целом была ужасная, я бы даже сказал, агрессивная. Пшонка был очень жесткий человек, хотя очень дисциплинировал. Хотя тогда Генеральным прокурором был Медведько.

Я уволился, ушел в коммерцию. Работал с турецким бизнесом, а потом меня пригласили представлять Украину в Республике Куба. Я занимал должность заместителя директора ГП Научной внешнеторговой фирмы "Спектр" и был вице-представителем этой компании, которая работала с экспортом государственного концерна "Укроборонпром". Основной целью было наполнение бюджета страны контрактами военной, гуманитарной и агротематикой. Важно было не просто перебить контракты с китайскими и российскими предприятиями, которые были нашими главными конкурентами, а правильно представить украинских производителей, чтобы они могли максимально нарастить товарооборот.

Опыт работы в этой сфере, развитие навыков и знаний экономики, разведывательной деятельности в ней и дипломатии дало возможность быть в числе топ-экспертов этой отрасли при Торгово-промышленной Палате Украины, Министерстве экономики и стать в последующем соавтором Экспортной Стратегии Украины-2020.

С приходом на должность гендиректора "Укроборонпрома" Саламатина начало валиться все. Все украинские предприятия были оттеснены, проект на Кубе мы свернули. Хотя он был довольно успешный. Мы насытили очень плотно кубинский рынок нашими товарами, техникой, и кубинцы были очень довольны.

- А что именно изменилось?

- Наши оборонные предприятия переориентировались на российский рынок, а те потом эту продукцию продавали в другие страны под видом своей. В основном, это запчасти для танков, вертолеты, которые использовались по двойному назначению. Двойное назначение – это возможность использовать как в военной сфере, так и гражданских целях, например, спасательными службами.

- Вы снова вернулись в прокуратуру уже после Революции достоинства, в 2014 году?

- Один мой товарищ погиб тогда, второй пропал без вести. После этого я решил вернуться в прокуратуру, чтобы все, ради чего они вышли на Майдан, было не зря.

Я прошел конкурс в районную прокуратуру Голосеевского района столицы. Потом был делегирован в следотдел прокуратуры города Киева по расследованию уголовных производств, связанных с Автомайданом. Это были почти полтора года тяжелейшей работы, потому что пришлось справляться и со своими личными эмоциями.

Со временем меня стали подключать и к расследованиям, которые были связаны с международным направлением. В то время мало кто хотел этим заниматься, несмотря на то, что сотрудничество с правоохранительными органами других государств позволяло раскрывать серьезные преступления и возвращать в бюджет миллионы. Некоторые запросы, что называется, бросали в мусорник. Приходилось их оттуда доставать.

А в 2015 году Международная ассоциация прокуроров совместно с Госдепом США объявила конкурс на участие в "NAGTRI – US Government Program". Нужно было представить свое видение реформирования прокуратуры. Я был вторым украинцем, который за всю историю этой программы смог пройти там обучение. Она создана для лидеров – управленцев государственных служб, в том числе и представителей правоохранительных структур из разных стран мира. Нас тогда было 20 участников. Эта программа дает выпускникам широкие возможности.

Когда я вернулся, мне поступило предложение возглавить отдел по беженцам и социальной интеграции иностранцев в Миграционной службе. Это был интересный челлендж.

- Почему челлендж?

- Любая государственная служба в Украине – это челлендж, ты постоянно преодолеваешь трудности, несмотря на то, что стараешься привнести в то, что делаешь что-то положительное.

Когда я возглавил департамент по вопросам стратегического планирования и координации государственной политики Кабинета министров, одной из моих задач была координация донорской помощи, которая поступает в Украину. Я предложил свое видение, как сделать так, чтобы донорская техническая помощь не пропадала в министерствах. Поскольку были инциденты, когда, например, Минагрополитики получает 15 млн. на развитие органики, а тратит на эти цели только 5 млн. Из-за того, что они выделенные средства не потратили, 2 млн изымались назад Евросоюзом как штраф.

К сожалению, прислушаться ко мне не захотели. А после того, как я стал активно вскрывать подобные случаи, эти функции у меня вообще забрали.

- Посмотрим, какие задачи перед новым генпрокурором поставит президент. Но, на ваш взгляд, что должно стать приоритетом в его деятельности?

- На мой взгляд, сейчас главная задача генпрокурора – наладить коммуникацию между всеми органами, которые отвечают за борьбу с коррупцией. А это не только НАБУ и САП, но ГБР, СБУ, АРМА. Чтобы общество увидело, что наказание для тех, кто берет взятки и злоупотребляет служебным положением, действительно неотвратимо, вплоть до конфискации активов, нажитых преступным путем.

Еще одно направление – это взаимодействие прокуроров со Службой внешней разведки. Когда работал в следствии, у нас очень много разных запросов, которые были в компетенции этого ведомства и СБУ. Но в 99,99% случаев перенаправку на эти органы ни следователи, ни прокуроры, ни высшее руководство не делали. Во-первых, потому, что конкуренция. Во-вторых, потому что они не понимали вообще глобальность проблемы. Внешняя разведка – это та структура, которая не просто предотвращает терроризм, там есть специалисты, которые прекрасно понимает, что под видом экономической деятельности скрываются и другие моменты.

Разведка – это сильнейший инструмент. Вы даже не представляете насколько.

И когда перенаправлял документы на разведку, меня каждый раз вызывал прокурор Киева и говорил: зачем ты их туда пересылаешь? Выкинь это дело, это ерунда какая-то. Получается, что вопросы, которые могли бы предотвратить определенные террористические действия, прокуратура просто игнорировала. А надо было сделать всего лишь одну банальную вещь – перенаправить материалы в компетентные органы.

Была ситуация, когда в Одессе под видом учителя действовал российский шпион. Он не просто обрабатывал детей и их родителей. Он вошел в контакт с матерью одного своего ученика, которая работала в Минобороны, и слил информацию своим кураторам.

Я просто отреагировал на заявление и перенаправил информацию в разведку. У меня была 100-процентная реакция на любой документ, который ко мне доходил, почту ж расписывали.

Поэтому, повторюсь: нужно, чтобы прокуратура была в нереально плотной связке с разведкой, потому что часто у разведки не хватает компетенции что-то доделать до конца, у прокуроров – понимания, как это сделать. И когда будет вот эта комбинация – разведка и прокуратура, получим очень серьезный результат. В условиях гибридной войны работа внешней разведки сейчас на первом месте.

- Почему не удалось посадить ни одного коррупционера, занимающего высокую должность? Что это – неумение или нежелание?

- Сейчас желание расследовать ТОП-дела уже дошло до нездорового. Выпускается парень с юридического факультета и сразу заявляет: хочу в НАБУ, там неплохая зарплата. Попадает в НАБУ, сходу говорит: хочу министра посадить. Это детский сад. Этот человек даже кражу велосипеда не умеет расследовать, а уже берется за такие дела. Отсюда и громкие анонсы, которые ничем не заканчиваются.

Есть очень много аспектов коррупции, а у нас зациклились только на взятках. Я понимаю, что наказать, допустим, злоупотребление, непотизм, это надо просто напрячься немножко, быть аналитиком. Но давайте уже начнем это делать.

- Сейчас снова заговорили о новой волне люстрации. Вы наверняка видели законопроект, инициированный командой президента. Как в таких условиях сохранить профессионалов?

- Я – за то, чтобы профессионалы, безусловно, остались, но понимаете, у нас ведь была ситуация, когда представители Партии регионов с точки зрения профессионализма где-то были умнее, чем политики, которые пришли к власти после Оранжевой революции. Но у команды Ющенко был патриотизм, а у команды Януковича был сугубо бизнес-интерес. Сейчас тот случай, когда синие и оранжевые дают зеленый цвет. И там есть все.

- Президент обещал вернуть статью о незаконном обогащении в Уголовный кодекс. А также предлагает добавить такой вид наказания, как гражданская конфискация. Насколько это эффективный инструмент?

- В Европе он успешно применяется. Я бы еще ввел в Гражданский кодекс статью, которая бы предусматривала ответственность за вред, причиненный вследствие коррупционных деяний. Это тема моей диссертации, которую я защитил в Академии прокуратуры в 2013 году. Это развяжет руки судьям Высшего антикоррупционного суда.

Потому что бороться с коррупцией, тратить деньги на тренинги – это прекрасно. Но эффективной эта борьба будет только тогда, когда человек начнет бояться ощутить свое преступление кошельком.

Кроме того, нам нужно развивать институт изобличителей, который есть и в странах Европы, и в США. И не только применительно к коррупционерам. К примеру, в Швейцарии есть даже мусорная полиция. И твои же соседи, утром улыбаясь тебе, вечером звонят в полицию, потому что считают, что ты нарушил закон.

У американцев есть такое понятие, как "спич-бойз". Это ребята, которые моют полы в метро. Это люди, которые видят, кто торгует наркотиками в метро, как подростки себя ведут. Сколько случаев, когда они предотвращали там самоубийства. Такая работа изобличителей приносит колоссальный эффект.

Бодня
Татьяна Бодня Журналист